Основные ошибки амебы устраняются путем устранения амебы
В здесь время сыпется совершенно иначе. Песчинка к песчинке, одна за одной. Быстро, еще быстрее. Пролетают минуты, часы, дни. Оглядываешься, пытаешься вспомнить:"Куда, зачем, что это было и кто я был?", и ничего, лишь смутные тени памяти. Был поваром, а секунду(или день?) спустя - менестрелем, пытающимся слагать свои песни. Засыпал в степи, пронизываемый зимним ветром с Востока, самым злым из четырех братьев. Умирал от холода...И просыпался от звона колоколов белостенного монастыря. А менестрель - был ли, не был? Все это тени да поземка.
Смутный запах смерти, квартира умирающего. Смерть еще далеко, но она идет, и не сбить ее с пути ни амулетам из вереска и крапивы, ни руне Альгиз, выбитой над входом и вытатуированной на запястье. А ты стоишь стражем, ждешь. Чтобы отпугнуть Безносую, подарить еще несколько шагов земного пути. Подбирается сон. Веки смыкаются, чтобы через секунду человек проснулся где-то еще и кем-то еще.
Время играет с ним в странные игры, здесь он из хозяина превращается не в слугу даже, а в щепку, подхваченную штормом в океане, когда непонятно, где вода, а где воздух, и лишь молнии да смех Одина указывает где небо.
Человек не гость здесь. Но человек здесь еще и не чужой.
А между тем астрономическое, незыблемое время все так же мерно уходит...И подходят к концу эти дни и ночи, иногда кажущиеся мне мгновением, а иногда - вечностью.
Скоро в Москву, а там внутренние часы перестанут беситься голодным барсом в клетке.
И все будет хорошо.
Смутный запах смерти, квартира умирающего. Смерть еще далеко, но она идет, и не сбить ее с пути ни амулетам из вереска и крапивы, ни руне Альгиз, выбитой над входом и вытатуированной на запястье. А ты стоишь стражем, ждешь. Чтобы отпугнуть Безносую, подарить еще несколько шагов земного пути. Подбирается сон. Веки смыкаются, чтобы через секунду человек проснулся где-то еще и кем-то еще.
Время играет с ним в странные игры, здесь он из хозяина превращается не в слугу даже, а в щепку, подхваченную штормом в океане, когда непонятно, где вода, а где воздух, и лишь молнии да смех Одина указывает где небо.
Человек не гость здесь. Но человек здесь еще и не чужой.
А между тем астрономическое, незыблемое время все так же мерно уходит...И подходят к концу эти дни и ночи, иногда кажущиеся мне мгновением, а иногда - вечностью.
Скоро в Москву, а там внутренние часы перестанут беситься голодным барсом в клетке.
И все будет хорошо.