Мироздание преподносит мне урок за уроком, убеждая, что моя интуиция и внутреннее я - фигня полная, что надо послушать их и сделать ровно наоборот и все в таком духе. А я, такой нерадивый ученик, каждый раз думаю, надеюсь - вдруг в этот раз интуиция не обманула, вдруг в кои-то веки логика не права, вдруг все же нужно послушать внутренний голос? Верю, слушаю...и конечно же эпически фэйлю, вытаскивая двух тузов на мизере, выкидываю единницу на двадцатиграннике, иду куда угодно, кроме нужного направления и так далее. Поэтому когда люди говорят мне, мол, не страдай фигней, делай что должно, и будет тебе счастье, я обычно слушаю их. Так было с концертом "Пикника", так сложилось и с поэтическим вечером, устроенным  Лемерт в клубе "Канц'эрт". Изначально я хотел пойти, а потом закрались сомнения - ну как же, я продолбаю вечер, который можно и нужно посвятить диплому, ну как же, куда-то ехать еще, ну а вдруг я еще не собрался эмоционально после "Пикника". Но мудрые повелели мне закончить страдать хренью и ехать, что я и сделал.
Без особого труда нашел заветную, но с виду совершенно обычную кабинетную дверь, приготовился к чудесам. Я-то знаю, какие штуки могут скрываться за такими дверями и не ошибся - "Канц'эрт" оказался чертовски камерным, уютным местом с кучей подушек прямо на полу, диванчиком и огромным плюшевым тигром посреди комнаты.
И вот на сцену выходит оказавшаяся совершенно чудесной Лемерт и начинает читать чудесные стихи. Я с удивлением понимаю, что это настолько другое, чем "Пикник", что слова и рифмы пробирают, обволакивают словами и ритмом.
Время течет неспешно и приятно, стихи хороши, Лемерт прекрасна, атмосфера уютна и дружелюбна.
На сцене появляется до того момента неизвестная мне Крис Аивер и говорит со сцены, что
"Государыня спит калачиком у батареи -
Не спаслись кислотой, так что теперь серебром."
Строки попадают туда, куда им нужно попадать, что не удивительно. С моим-то отношением к БГ в общем и к "Государыне" в частности.
Вот на сцену выходит внезапный Арчет, и читает то смешное, то предельно серьезное, и опять таки строки оказываются там, где им нужно - ведь я знаю о том самом серьезном, что он читал. Я видел это. Арчет очень классный, ребят. Сходите на него при возможности.
На сцене снова невыразимая Лемерт, говорит и читает о рунах, о драконах и о дороге. И о любви конечно. Все мы в конечном счете о ней.
Маятник тем временем упорно гонит стрелки, вечер подходит к завершению. И приходит кульминация - стихи про город, затерянный в бескрайней степи. Город, на который обрушилась странная чума, в котором живет брат, сочинивший чудо и в котором в конечном итоге сходятся, переплетаются, расходятся с тем, чтобы пересечься снова пути Гаруспика и Бакалавра, Самозванки, Генерала и Инквизитора.
Благодаря этим стихам я когда-то открыл для себя мир "Мора. Утопии", приехал в тот город вместе с Бакалавром, вместе с ним же упорно не верил в то, что чудо - возможно, что весь опыт ученого и рационала бесполезен перед необъяснимым. Скрывался в городе вместе с Гаруспиком, который-то точно знал, что необъяснимое и чудесное - существует. Только было ли оно необъяснимым для него. Просыпался на кладбище с Самозванкой. Очень странный, но очень яркий, загадочный и полюбившийся мне мир. И пусть большинство стихов о Самозванке, когда мне ближе история Бакалавра, они находят свой путь в меня. Находят с первых же строк, заставляя вспомнить тот город. В этой игре я впервые думал о том, как должен был бы подействовать герой, а не как нужно действовать, чтобы получить максимальную игровую пользу. Это первая ролевая игра, в которой я действительно играл роль. Спасибо Лемерт за нее.
А потом вечер вдруг закончился. Время возвращаться домой, унося в памяти звуки и образы, которые были со мной в уютном зале.
Ребята, спасибо вам за этот вечер.

Младший брат, как всякий творец, - он почти бессмертен,
не боится темных улиц и подворотен,
как он синеглаз, улыбчив и беззаботен
в этом захолустье, в чумной круговерти,
в этом темном омуте, где тихо смеются черти.
Если скажут, что он гениальный художник, то вы не верьте.
Он когда-то был им. А нынче уже не годен.

Старший брат идет по улице, руки в карманах,
осенью так резок,
назойлив ветер.
Старшего не любит никто почти на планете,
только младший брат
и почему-то дети,
бегают, смеются - "Дядь Андрюша, хочешь конфету?".
У него глаза усталого наркомана
и еще на поясе два пистолета.

Их обоих молва не любит, боятся люди
фантазеры всегда по другую сторону зла.

Говорят, что младший когда-то придумал чудо
на которое даже смерть только глянула -
и ушла.

А у младшего руки все тоньше, тоньше,
все заметнее, какой он бледный, уставший, тощий,
он глядит в осеннее небо, как из-под толщи
прошлогоднего льда:
"Ну бери меня, ну бери,
только чудо мое не трогай,
присмотри за ним, присмотри,
ведь любая мечта сбывается там, внутри,
там играют дети, там вечно заря горит..."
И отсчитыват мгновения:
Раз.
Два.
Три.

И мгновения вытекают, словно иприт.

Старший бегает, ищет, где бы добыть лекарства,
может быть заколдованную настойку,
может, таблетки,
чтобы этот чудак увидел весной акации,
чтоб дожил и не расплескался,
чтоб увидел степную траву и сирени ветки.

Говорят, что тот, кто смерть повидать успел,
кто стоял среди черных орудий и мертвых тел,
у кого стекала по пальцам кровь -
мол, и жизнь он видит яснее, словно прозрел,
говорят, что Каин был земледел,
а Авель резал коров.

Но еще говорят, что в мире
места нет чудесам,
если душу туда источил, то виновен сам,
Говорят, что чудо - это источник бед
и должно быть истреблено:
огонь,
динамит.
Младший брат улыбается небу вслед:
он второго такого не сочинит.

Старший брат берет пистолет.

Говорят, что тот, кто ближе ходил со смертью,
будет сторожем младшему в черной земной круговерти,
и прикроет,
и сохранит...